Тропинки ассоциаций
Начнем с конца. По здравом размышлении понимаешь, что главной линией напряжения для Санана Алескерова является снятие оппозиции «живое-неживое». Он совмещает то и другое в пространстве кадра, причем это действо лишено некрореалистического оттенка — речь об одушевлении природы, камней и воды и рисунков на выжженных солнцем стенах, с одной стороны — и о вращивании живых людей в пространство иллюстрации, с другой…
Такую мысль легко сформулировать, но нелегко обосновать. Путь от просмотра фотографий к выводу о творчестве их автора в целом — легко проходится ассоциативными дорожками. Это само по себе нормально. Сначала следуешь интуиции, потом обосновываешь, обычное дело. Но в данном случае задача логического объяснения (задним умом) того, что уже интуитивно понятно — не из легких, автор в некотором роде не желает быть разъят на части.
Вот он, кажется, снимает некую красивую геометрию. Все фотографы рано или поздно используют объекты реального мира для создания работ, где физическое содержание — лишь инструментарий, а смысл заключен в жестко-красивом самом построении кадра. А вот геометрия от Алескерова — отнюдь не супрематизм, как можно было бы ожидать. Угол в центре и две расходящиеся под углом 45 градусов лестницы. Не «острый угол» Родченко — напротив, та самая нелюбимая им «съемка с уровня груди». Не дизайн кадра уже, а скорее фреска-видение на стенах мечети Омейядов в Дамаске — так именно изображали сунниты рай, пока фигуративизм не оказался вне закона… И так во всем. Там, где можно ожидать беспощадной ясности — автор намеренно сбавляет темп, дает слабину, предстает человеком, а не бестелесным наблюдателем, провисает теннисной сеткой на фоне монохромного пустынного пляжа. Вся карточка как бы покрыта патиной времени, сам выбор метода печати — отсылка к поэтике красивой ветхости.
